Просыпаемся ярким солнечным утром. Мама не будила нас ни к завтраку, ни на занятия. Мы не завтракаем, потому что сейчас месяц Рамадан, не идём в школу, потому что сейчас каникулы. Чтобы разбудить моего братика Исхака, нужен кто-то очень сильный. Или же ведро с водой. Исхаку восемь лет, и уже целый час он переворачивается с боку на бок в постели.
— Просыпайся, сонный человечек! Открой свои глазки. Ты что же, намерен держать пост, не просыпаясь? — говорю я и начинаю его щекотать. Исхак ловким движением освобождается от меня и бежит в ванную.
Все мальчишки нашей округи уже собрались под ивой. Это дерево мы очень любим. Иногда взбираемся на него и играем в индейцев, а иногда из тонких веток делаем дудочки.
Вы можете подумать, что мы только развлекаемся. Как бы не так! Под ивой мы принимаем очень важные решения, связанные с будущим нашего района. И ива охраняет наши тайны. И поэтому раскидистое дерево — наш самый близкий друг.
— Здравствуйте, друзья! — приветствуем мы с Исхаком ребят и садимся под иву.
Мальчишки обсуждают месяц Рамадан и пост. Мансур говорит, что в прошлом году 16 дней держал пост. А в этом году намеревается дня держать пост аж 23 дня.
Айдар скептически пожимает плечами:
— И всего то… — Айдар среди нас самый старший. Поэтому считает себя вправе давать поучения и оценку.
— Три года назад, когда мне было 12 лет, я держал пост 23 дня. А в прошлом году держал все дни. И в этом году столько же дней намереваюсь держать. Отец мне много подарков за это подарит. Рамадан может длиться и два месяца, мне хоть бы что!
— И мы бы столько дней могли держать пост, если бы нам было 15 лет, — не сдаваясь, говорит Марат. Потом добавляет:
— Я в прошлом году 13 с половиной дней пост держал.
Айдар разражается смехом.
— Значит, ты посты держишь по полдня, ха-ха!
Кажется, обстановка накаляется, и, чтобы не вышло ссоры, я вмешиваюсь в разговор.
— Ребята, — говорю я весело, — давайте под ивой поиграем в ковбоев. Так и до ифтара время пройдёт незаметно.
— Что такое ифтар? — спрашивает Тимур.
Айдар сразу делает умный вид:
— Ифтар — время начала поста. А время окончания поста называют имсак.
— Возможно, ты что-то путаешь, Айдар. Смотри, как бы не вышло наоборот.
Айдар, почёсывая в затылке, задумывается.
— Гм-м, кажется, ты прав. Время до восхода солнца, то есть время начала поста называют имсак, а время окончания поста при заходе солнца — ифтар. Вот, вроде так будет правильно.
Рашид запутался, но, словно выучивая наизусть, повторяет за Айдаром:
— Время начала поста называют имсак, окончания — ифтар, а что же такое сухур тогда?
Мы все улыбаемся этому вопросу.
— Сухур — это время, когда мы встаём до восхода солнца на ранний завтрак.
—Теперь понял, — кивая, говорит Тимур.
— Для того, кто понимает, хватает и одного намёка, — продолжает смеяться Али.
Тимур берёт в руки клинок из старой доски и кричит:
— Держись, ковбой!
Мы играем в ковбоев под нашей любимой ивой. Мой братик Исхак в полдень уходит от нас. Я про себя ворчу: «Сонная курица, опять уходит спать».
Я — предводитель краснокожих, а Айдар — ковбоев.
— Эй, Серебряный Волос! Скажи своим людям, пусть покинут наше дерево и найдут себе другую страну! — угрожающе предлагает Айдар.
Но Серебряный Волос не боится слов «бледнолицего»:
— Эй! Слушайте все бледнолицые! Это дерево принадлежит тем, кто его любит! Вы можете нас даже убить. Но знайте одно — никто не сможет эту страну, это дерево вырвать из нашего сердца! Мы привязаны к любимым вещам не как бледнолицые, тонкими нитями, мы любим сердцем!
Предводитель ковбоев Айдар сильно сердится на эти слова. Выбрасывает из рук ветку мира и хватается за оружие.
— Будь внимателен к своим словам, Серебряный Волос. Сейчас никто не сможет спасти тебя и твоих людей от моего клинка. Требую, чтобы вы покинули эту страну! В противном случае…
— Что будет в противном случае, бледнолицый? — перебиваю я Айдара.
— Ты говоришь, что нас ничто не спасёт от твоего оружия, не так ли? Наш Пророк (салляллаху алейхи ва саллям) говорит: «Пост — твой щит». Вот так то, наш щит — пост! И не слишком-то торопись нас выгонять из нашей страны. Пост к тому же ещё и терпение.
И мы начинаем сильно смеяться — так, что можно и с дерева свалиться.
— Что это вы так смеётесь? Или вас клоун веселит?
— О, кто к нам пришёл! Это толстяк Али. Я уверен, что имея такой вес, он и пост не держит, — ловким движением, соскакивая с дерева, говорит Айдар.
— Когда мы держим пост, мы должны выбирать слова, — вынужден я одёрнуть Айдара. Недостойно обзывать человека и говорить то, в чём не уверен.
Айдар от стыда краснеет до ушей.
— Тогда пусть покажет язык, и мы поймём, держит он пост или нет!
Али открывает рот и всем по очереди показывает язык. Язык у него белого цвета.
— Видишь, я держу пост. Если бы не держал, мой язык был бы красный.
Айдар просит у Али прощения. И мы эту неприятную ситуацию заминаем. Мы засучиваем рукава и собираемся делать дудочки из веток ивы.
Я смотрю на часы. До ифтара осталось ещё часа два—три. Как стерпеть ещё столько времени, не могу себе представить. И желудок мой сильно проголодался — разве что в барабаны не бьёт.
— Ах, моя рука! — вскрикивает от боли Мансур. Все мальчишки сбегаются посмотреть на его раненную руку. Течёт кровь. Отрезая ветку, Мансур поранил руку.
— Ах, мой пост! — снова вскрикнул Мансур.
— Что случилось с твоим постом? — говорит Рашид.
— Ты что не видишь, кровь у меня на руке!
— Не смешивай одно с другим, умник ты наш! Кровь пост не нарушает.
Мансур с облегчением вздыхает и даже про больную руку, кажется, забывает.
— Если кровь пойдёт изо рта и мы вместе со слюной её проглотим, в таком случае пост нарушится, — говорю я.
— Если я сейчас проглочу эту кровь, мой пост нарушится? — спрашивает Мансур и тут же сам себе отвечает. — Конечно, нарушится. Во время поста всё, что мы проглотим, нарушит пост.
Али растерянно оглянулся и произнёс: «Я недавно взял яблоко и, съев его до половины, вспомнил, что у меня сегодня пост. И всё, что было во рту, выплюнул обратно. Мой пост нарушился?
— Нет, твой пост не нарушился, Али. Аллах прощает нас за действия, которые мы совершили несознательно, по забывчивости. Но если ты специально, чтобы нарушить пост, что-нибудь съел, в наказание должен держать пост 61 день.
— Если бы было 62 дня, мы бы поймали зайца, и он бы за нас держал пост, — шутит Марат.
— До ифтара осталось всего полчаса! — радостно сообщает Айдар.
Мы все вскакиваем. Из соседней кондитерской доносится головокружительный запах свежеиспечённых булочек.
— Вечером встретимся на таравих-намазе, — говорю я.
— Я забыл, сколько ракаатов в таравих-намазе, помню только, что длинный намаз, — чешет в затылке Рашид.
Ему отвечает Али:
— Двадцать ракаатов. Если к нему добавить ещё тринадцать ракаатов ночного намаза, в итоге получается тридцать два ракаата.
— Теперь вспомнил. Тогда вечером встретимся, — быстро проговаривает Рашид и убегает, касаясь моего плеча. В игре догонялки это означает, что он меня застукал, и я маюсь. Но я уже никого не могу догнать. Так и остаюсь ведущим.
Очень аппетитно пахнет уже накрытый стол. Еле сдерживаю себя, чтобы не протянуть руку к стакану с водой. Но прежде я должен съесть хотя бы один финик и прочитать молитву, что означало бы окончание сегодняшнего поста. А это ещё что такое! Исхак уже начал кушать.
— Мама, разве уже прозвучал азан? Почему я не услышал?
— Ещё пять минут осталось, сынок. Потерпи немного, — говорит мама.
— Но почему Исхак уже кушает?
Исхак, хитро улыбаясь, отрывается от еды и говорит:
— Что случилось, абый? Я птичий пост держу, птичий.
— Ты называешь «птичьим» пост, который держишь до обеда, не так ли? — говорю я, чтобы подшутить над Исхаком.
Но Исхак всё воспринимает серьёзно и строго смотрит на меня. Потом произносит:
— Если б ты был не предводителем краснокожих, а птицей, ты бы понял, о чём я говорю.
Читают азан. И «бисмиллях» освещает наш стол.
