Смерть криминального авторитета «деда Хасана» стала чуть ли не главной новостью СМИ в январе. Явление символическое: ведь на глазах нашего поколения произошло превращение российского криминального мира в полноценную и даже уважаемую «социальную страту», о которой грех не писать на первых страницах СМИ. Причем, самое печальное, что этот поворот произошел не только в структуре общества, но и в сознании людей: очень многие сегодня воспринимают «социализацию» криминала как нормальное – во всяком случае, неизбежное – явление.
Причин тому много, но одной из них является сближение криминальных структур с официальными «верхами». А это сближение, в свою очередь, имеет мощную платформу. Это – общие цели жизни властителей и криминальных авторитетов. Эти цели (и вытекающие из них «методы») на протяжении уже почти четверти века настойчиво внедряются в «сознание масс». По-видимому, требуется, чтобы мы также их приняли и, таким образом, смирились с криминализацией всей нашей жизни. Но так ли очевидны эти цели?
Ведь, попросту говоря, они сводятся к власти, деньгам и телесным удовольствиям. Но отсюда ясно, чего больше всего боятся бандиты, нувориши и высокопоставленные чиновники. Они боятся смерти, ибо она безжалостно лишает их самого вожделенного. Если они неверующие – для них вообще все заканчивается; если же, хотя бы смутно верят во что-то – то смерть грозит утратой и обесцениванием всего, за что они так цеплялись в жизни.
Отсюда такая страсть к помпезным похоронам и надгробиям: хотя бы память оставить об «успешной» жизни собственного тела. Кстати, культ смерти и пышных надгробий утверждается в Европе с эпохи Возрождения, с момента ее вступления в эпоху капитализма. Показательно, что в это же время в Европе возникает институт наемных убийц, массово распространяются проституция, венерические заболевания и разного рода магические практики, а в своей знаменитой работе «Государь» Н.Макиавелли впервые четко и недвусмысленно разведет политику и мораль. Так что смычка криминала, больших денег и политики – это, так сказать, родовое пятно капитализма, о котором не следует забывать. Однако цель моих заметок вовсе не историческая и не культурологическая. Я бы хотел обратить внимание читателей на конкретные переклички между жизнью преступного мира и современных правящих элит, причем, не только в России, — переклички, прямо вытекающие из их общий целей.
Во-первых, преступный мир придерживается принципа разделения всех живущих на «своих» и «чужих» (в сущности, совершенно животного), противопоставляя свое «свободное» бандитское бытие миру трудящихся «лохов», которые должны обеспечивать его безбедное существование. Однако принцип вражды и конкуренции неизбежно проникает внутрь самого воровского сообщества, заставляя разные преступные кланы отстреливать друг друга, а внутри собственного — бороться за доминирование. Но разве капиталистическая конкуренция с безжалостным подавлением оппонентов чем-то радикально отличается от «философии вражды» преступного мира? А устранение политических конкурентов любыми способами разве не сводится сплошь и рядом к откровенной уголовщине? А разве действия тех же США на мировой арене сильно отличаются от деятельности обнаглевшего от собственной безнаказанности воровского пахана?
Во-вторых, в преступной среде не принято сдавать правосудию «своих», по принципу «рука руку моет». Но разве у нас в последние двадцать «демократических» лет наказали хотя бы одного проворовавшегося или завалившего дело министра? Нет. Они становятся президентскими советниками и получают государственные пенсии. Кстати, не очень наказывают своих «героев» и хваленые европейцы. Разве сидят по тюрьмам их преступные генералы и политики, развязавшие войны последних лет в Ираке, Югославии, Ливии или Сирии? Наказаны ли высокопоставленные виновники всяких финансовых, сексуальных и прочих скандалов, типа Берлускони и Саркози? Опять-таки нет, ибо здесь действует такой же принцип, как и в воровской среде: чем выше твое положение в иерархии – тем больше шансов избежать уголовного или административного наказания. Сидеть в тюрьмах будет в основном мелкая полит- и бизнес-сошка.
В-третьих, любимое дело пахана – из своих рук раздавать деньги членам преступного клана. Так демонстрируется личная власть и поощряется рабская преданность, а попытки утаить доходы или заняться бизнесом самостоятельно пресекаются быстро и жестко. Строптивый рискует лишиться кормушки и высокого протектората, а иногда – и самой жизни. Но разве эта процедура «кормления пса с руки» не напоминает федеральную раздачу денег губернаторам по линии всяких там целевых дотаций, государственных программ и национальных проектов? А условие их получения и отработки простое – личная преданность «руке дающей» и готовность грудью защищать центральную власть. Любые же самовольные телодвижения караются быстро и жестко, как в случае с некогда «лучшим в мире градоначальником» Лужковым, вмиг «утратившем президентское доверие».
В результате региональные органы власти всех уровней, особенно муниципальные, униженно стоят перед вышестоящими госорганами с протянутой рукой. Да им еще периодически пеняют: федеральные деньги-де получили, а рационально распорядиться ими не можете. Такая структура государственной власти глубоко порочна, ибо развращает и дающего деньги, превращая его в самодура, и просителя, так как убивает в нем инициативу и личное достоинство.
Однако ситуация в российском и мировом бизнесе не менее напоминает паханат. Чего добиваются федеральные и региональные органы власти всех стран, а также производительный бизнес всех уровней? Правильно – притока внешних инвестиций и создание со своей стороны так называемого «привлекательного инвестиционного климата». Кто в первую очередь обладает этим инвестиционным потенциалом, то бишь, деньгами? – Тот, кто не производит ровным счетом никаких ни материальных, ни духовных ценностей, т.е. паразиты-банки во главе с Федеральной резервной системой США. Весь остальной мир, особенно Африка, Азия и страны СНГ стоят с протянутой рукой и клянчат долларовые подачки. А ведь полученные кредиты предстоит возвращать с немалыми процентами всем этим бессчетным банкам и инвестиционным фондам (коллективному «деду Хасану», получающему с «лохов» дань!), которые, в конечном счете, сами не рискуют ничем (тем же погрязшим в финансовых спекуляциях банкам всегда поможет государство, само зависящее от них)
Показательно, как быстро после крушения социализма сползает к откровенному паханату весь хваленый западный «демократический» мир. Криминальный, политический и банковский авторитеты зубами вгрызаются в свою власть, не жалея не только чужие, но уже и свои собственные народы. Неуклонно сворачиваются бесплатные социальные программы, прежде всего образование и культура; урезаются зарплаты государственных служащих; процветают откровенные и все более изощренные формы манипуляции массовым сознанием; на произвол судьбы бросаются целые отрасли экономики и регионы Земли. Не страдает в результате мировых «реформ» опять-таки только крупное чиновничество и бизнес-элита – главные криминальные авторитеты современного мира.
Что делать в этом глобальном «царстве деда Хасана» народу, отчужденному и от власти, и от средств массовой информации, и даже уже от возможности выходить на улицы? Я в ключевых ответах оригинальным не буду. В качестве самых первых шагов необходимо:
— бороться каждому и всем вместе за свои права, требуя, чтобы государство вновь стало отчужденной волей большинства, а не приватизированным органом правления ничтожного меньшинства населения. Здесь нельзя не вспомнить точных суждений о природе западной демократии двух выдающихся русских мыслителей – А.И. Герцена и Л.П. Карсавина. Первый определял демократию «как власть организованного меньшинства над дезорганизованным большинством», а второй писал, что «на поверхности государственной жизни крутятся парламентарии и журналисты, а за кулисами вертят чуть ли не всем банкиры». Отсюда ясно, что нам надо, наконец, превращаться в организованное большинство, вернувшись к демократии советского типа, уничтоженной ельцинской конституцией, — но, естественно, усовершенствовав механизмы выдвижения во власть лучших представителей трудовых коллективов, территорий и корпораций и предусмотрев механизмы контроля за их движением вверх по ступеням государственной власти;
— добиваться введения для «дедов хасанов» прогрессивной шкалы налогообложения и налогов на роскошь, а также полной конфискации имущества за коррупцию. Мере власти должна, безусловно, соответствовать мера ответственности; а незаслуженно присвоенные блага ненасильственно возвращаться народу;
— оставлять достойный объем собранных налогов в самих регионах и муниципалитетах, чтобы они не клянчили деньги в Москве и в областных администрациях, а имели собственные свободные средства;
— не надеяться в принципе даже на хорошее государство, а развивать то, что уже дало блестящие результаты в истории России и, особенно, в Сибири, но никогда, к сожалению, до конца не было реализовано в нашей экономической и социальной практике. Я имею в виду кооперацию – территориальную и отраслевую, потребительскую и производственную, закупочную и кредитную. Например, именно сибирские сельхозкооперативы обеспечили снабжение армии продовольствием в годы Первой мировой войны, а в годы войны гражданской остались единственным работающим хозяйственным механизмом, обеспечивающим промышленными товарами села, а города сельхозпродукцией. И это в то время, когда государственная жизнь в России практически умерла, а частник распродал все производственные и торговые мощности, упрятав капиталы в кубышки.
Именно кооперация, как свидетельствует ее полуторавековой опыт, обеспечивает и предельную финансовую открытость ведения хозяйственных дел, и самую высокую эффективность управления, и стимул к творческому коллективному труду, и способность параллельно с экономическими решать социальные проблемы населения. С середины 90-х годов 19-го века до 1919-го года кооперативы в той же Западной Сибири построили десятки школ, библиотек, клубов с кинопрокатом, обеспечили бесплатное профессиональное обучение и переподготовку тысячам членов своих кооперативов. Они формировались как альтернатива капиталистическому паханату, но не приняли и казарменного социализма.
В сегодняшних условиях нарастающего глобального кризиса именно кооперативы по всему миру оказываются наиболее жизнеспособными экономическими образованиями, наиболее эффективно противостоя претензиям «коллективного деда Хасана» на окончательное установление мирового господства и отлично сочетаясь как с «зелеными» трендами современной экономики, так и с разумными инновациями. Шведское сельское хозяйство – насквозь кооперативное; усиливается роль кредитных товариществ по всему миру, в том числе и в США; весьма эффективны кооперативы в Германии и Италии. И только в России – идейном оплоте мировой кооперации, если вспомнить имена Туган-Барановского, Чаянова и Кондратьева – этот колоссальный ресурс свободного единения и самоорганизации народа используется из рук вон плохо. Но именно в развитии многоуровневого кооперативного движения скрыт самый мощный источник противодействия глобальному кризису и возрождения страны, ибо люди и народы умирают в одиночку, а выживают и встают на путь процветания только сообща.
Иванов А.В., д.ф.н., зав. кафедрой философии
Алтайского гос. аграрного университета,
г. Барнаул
www.za-nauku.ru
